Все предшествовавшее лето г. Зачем в книжку, раз есть в хрестоматии? Чтобы всегда носить с собой в кармане, чтобы с Морем гулять в Пачёво и на пеньки, чтобы моее было, чтобы я сама написала. Все на воле: я одна сижу в нашей верхней балконной клетке и, обливаясь потом — от июля, полдня, чердачного верха, а главное от позапрошлогоднего предсмертного дедушкиного карлсбадского добереженого до неносимости и невыносимости платья — обливаясь потом и разрываясь от восторга, а немножко и от всюду врезающегося пикэя, переписываю черным отвесным круглым, крупным и все же тесным почерком в самосшивную книжку — « К Морю ».
Сводные тетради 2.18
Страница: 1 2 3 4 Вперед. Эта книжка подарена мне Асей — как видно по надписи — 3-го декабря г. С марта месяца ничего не знаю о Сереже, в последний раз видела его го января г,— как и где — когда-нибудь скажу — сейчас духу не хватает. Живу с Алей и Ириной Але 6 л.
Об утрачиваемости первоначального смысла больших имен. Шуман — Schumann — башмачник, а звучит как шум потоков — как оно и есть. Особенно для русских. Кто же сейчас думает, что Пушкин — от пушки, Некрасов — от некрасивости, Фет — от fett [жирный, тучный нем.
Памяти Марины Цветаевой. Решившись говорить об отношении Марины Цветаевой к «национальному вопросу», к Родине, зарубежью никак нельзя не затронуть вопрос её восприятия Франции и Германии, родства и чуждости. В работе Живое о живом она напишет: « Мы — разные. У нас к Франции была и есть любовь, была, может быть, еще есть, а если сейчас нет, то, может быть, потом опять будет — влюбленность, наше взаимоотношение с Францией — очарование при непонимании, да, не только ее — нас, но и нашем ее, ибо понять другого — значит этим другим хотя бы на час стать. Мы же и на час не можем стать французами.